— Вероятно, изменят, — безучастно согласилась Морейн. — А сейчас, Лойал, вы должны извинить меня за резкость. Это слабость рода человеческого, я знаю. Мне и моим спутникам крайне нужно обсудить план нашего путешествия. Не могли бы вы оставить нас?
Лойал пребывал в легком замешательстве. Ему на выручку поспешил Ранд:
— Он идет с нами. Я пообещал ему, что он сможет пойти вместе с нами.
Морейн стояла и смотрела на огир, словно бы не слыша слов Ранда, но затем кивнула.
— Колесо плетет, как того желает Колесо, — пробормотала она. — Лан, позаботься, чтобы нас не застали врасплох.
Бесшумно, не считая щелчка захлопнувшейся двери, Страж выскользнул из комнаты.
Исчезновение Лана как бы послужило сигналом; все разговоры оборвались. Морейн шагнула к камину, и, когда она повернулась лицом к комнате, взгляды всех были прикованы к ней. Хрупкого телосложения, она была здесь центром и главой всего.
— Долго оставаться в Кэймлине нам нельзя, здесь, в «Благословении Королевы», мы совсем не в безопасности. Глаза Темного уже в городе. Они не обнаружили того, что ищут, или же они еще не искали. В этом наше преимущество. Я расставила сторожей, чтобы не подпускать их близко, и к тому времени, когда Темный поймет, что в городе есть квартал, куда крысам хода нет, мы уже уйдем. Хотя любой сторож, который не пропустит человека, для Мурддраала все равно что сигнальный огонь, и в Кэймлине к тому же есть Дети Света, которые разыскивают Перрина и Эгвейн.
Ранд охнул, и Морейн, приподняв бровь, поглядела на него.
— Я думал, они искали Мэта и меня, — сказал он.
От такого заявления приподнялись обе брови Айз Седай.
— С чего ты взял, что тебя ищут Белоплащники?
— Я слышал, как один сказал, что они ищут кого-то из Двуречья. Как он заявил, Друзей Темного. Что я еще должен был думать? После всего происшедшего мне еще повезло, что я вообще могу думать.
— Это все сбивало тебя с толку, я понимаю, Ранд, — вставил Лопал, — но ты бы мог думать и получше. Чада ненавидят Айз Седай. Элайда не...
— Элайда? — резко прервала его Морейн. — При чем тут Элайда?
Она с такой суровостью посмотрела на Ранда, что тому захотелось куда-нибудь спрятаться.
— Она хотела засадить меня в тюрьму, — медленно произнес он. — А я лишь хотел посмотреть на Логайна, но она никак не могла поверить, что я оказался во дворцовом парке вместе с Илэйн и Гавином по чистой случайности. — Все уставились на Ранда, будто у того вдруг открылся третий глаз, — все, кроме Лойала. — Королева Моргейз позволила мне уйти. Она сказала: нет никаких доказательств того, что я — злоумышленник, и она намерена поддерживать закон, в чем бы меня ни подозревала Элайда. — Он потряс головой; воспоминание о Моргейз, представшей во всем своем великолепии, заставило его на минуту забыть, что на него смотрят во все глаза. — Можете представить себе, что я встречался с Королевой? Она прекрасна, как Королева в сказаниях. Илэйн такая же. И Гавин... тебе Гавин понравился бы, Перрин. Перрин? Мэт? — Они по-прежнему таращились на него. — Кровь и пепел, я просто забрался на стену, чтобы посмотреть на Лжедракона. Я ничего плохого не делал!
— Вот-вот, это-то я всегда и говорю, — иронично заявил Мэт, неприятно ухмыляясь, а Эгвейн спросила нарочито безразличным голосом:
— Кто такая эта Илэйн?
Морейн что-то сердито пробормотала.
— Королева, — проговорил Перрин, качая головой. — У тебя и в самом деле были приключения. Мы встретили только Лудильщиков и Белоплащников. — Он так явно избегал смотреть на Морейн, что Ранду не составило труда заметить это. Перрин потрогал синяки у себя на лице. — В общем, петь с Лудильщиками гораздо веселее, чем с Белоплащниками.
— Странствующий Народ живет ради своих песен, — сказал Лойал. — Ради всех песен, если уж говорить об этом. По крайней мере, ради того, чтобы искать их. Пару лет назад я встретил несколько Туата'ан, и они хотели выучить песни, что мы поем деревьям. Честно говоря, деревья прислушиваются не к любому поющему, и посему лишь немногие огир изучают песни. У меня есть крупица этого Таланта, поэтому Старейшина Арент и настаивал, чтобы я прошел обучение. Я научил Туата'ан тому, чему они смогли выучиться, но деревья никогда не слушают человека. Для Странствующего Народа это всего лишь песни, и именно так они их и воспринимают, поскольку ни одна не была той, которую они ищут. Потому-то они и называют предводителя каждого отряда Ищущим. Иногда они приходят в Стеддинг Шангтай. Немногие люди так поступают.
— Если позволите, Лойал, — произнесла Морейн, но тот вдруг прочистил горло и быстрым рокотом продолжил, будто опасаясь, что она остановит его:
— Я как раз кое-что припомнил, Айз Седай, кое-что, о чем всегда хотел спросить у Айз Седай, если когда-нибудь встречусь с ними, так как вы о многом осведомлены и у вас, в Тар Валоне, громадные библиотеки, и теперь я хочу, разумеется, и... могу ли я?
— Если изложите кратко, — немного резко сказала она.
— Кратко, — произнес Лойал так, будто удивляясь, что означает это слово. — Да. Ладно. Кратко. Недавно совсем в Стеддинг Шангтай явился человек. Само по себе это не было необычным — в то время огромные толпы беженцев подходили к Хребту Мира, убегая от того, что вы, люди, называете Айильской Войной. — Ранд хмыкнул. Совсем недавно — двадцать лет назад или около того. — Он был на грани смерти, хотя на нем не было ни ран, ни царапины, ни шрама. Как полагали Старейшины, с ним что-то сделали Айз Седай, — Лойал бросил на Морейн извиняющийся взгляд, — поскольку, как только он оказался в стеддинге, то быстро поправился. За несколько месяцев. Однажды ночью, никому не сказав ни слова, он ушел, просто ускользнул, пока еще не взошла луна. — Лойал взглянул на лицо Морейн и опять прочистил горло. — Да. Кратко. Прежде чем уйти, он поведал любопытную историю, которую, как утверждал, намеревался довести до сведения Тар Валона. Он сказал, что Темный вознамерился ослепить Око Мира и убить Великого Змея, уничтожить само время. Старейшины говорили, что этот человек столь же слаб умом, как и телом, но сказал он именно это. Вот что я хотел спросить: под силу ли Темному совершить такое? Уничтожить само время? И об Оке Мира? Может ли он ослепить глаз Великого Змея? Что это означает?